Я вижу звезды...
В городе трех революций снова на месте "Аврора".
Ее починили наверно в надежде на русский авось.
Со Спаса снимают леса и красят заборы.
Спьяну блюет уважаемый северный гость.
В городе трех революций вдоль каналов висят чужие флаги.
Тоскуют по родине жены и дети послов.
В конторе заводят новую пачку ненужной бумаги.
В Сайгоне пьет кофе в отставке пилот Косяков.
В городе трех революций вой милицейской сирены.
Реки все так же с упорством одевают в гранит.
Герои, устав, режут вздутые вены.
Они несут свою кровь.
В городе трех революций стало тесно поэтам.
Одни уезжают, другие уходят, решив, что конец.
В мутную воду опять бросаю монету.
За что же люблю я тебя, трех революций отец.
В городе трех революций вой милицейской сирены
Реки все так же с упорством одевают в гранит
Герои, устав, режут вздутые вены.
Они несут свою кровь.
Ее починили наверно в надежде на русский авось.
Со Спаса снимают леса и красят заборы.
Спьяну блюет уважаемый северный гость.
В городе трех революций вдоль каналов висят чужие флаги.
Тоскуют по родине жены и дети послов.
В конторе заводят новую пачку ненужной бумаги.
В Сайгоне пьет кофе в отставке пилот Косяков.
В городе трех революций вой милицейской сирены.
Реки все так же с упорством одевают в гранит.
Герои, устав, режут вздутые вены.
Они несут свою кровь.
В городе трех революций стало тесно поэтам.
Одни уезжают, другие уходят, решив, что конец.
В мутную воду опять бросаю монету.
За что же люблю я тебя, трех революций отец.
В городе трех революций вой милицейской сирены
Реки все так же с упорством одевают в гранит
Герои, устав, режут вздутые вены.
Они несут свою кровь.